Тараскон возник как впрямь торговая фактория марсельских греков на островке на Роне. Как нельзя действительно тогда он назывался Юверника или Герника. Как нельзя более римский лагерь, возникший неподалеку, назывался Таруско. Некоторые считают, что римляне были необыкновенно настолько беспокойными и неприятными соседями, что именно их присутствие послужило поводом для создания легенды о кровожадном и беспощадном чудище Тараск.

А впрямь впервые сделала Тараскон знаменитым именно эта легенда. Сам город весьма впервые упомянут в древней рукописи, повествующей о жизни святой Марфы. Она пришла на берега Роны из города Сан-Мари-де-ла-Мер проповедовать слово Божие. А в те времена на этих берегах обитало чудовище – полурыба-полузверь, которое скрывалось то в густых зарослях деревьев, то в зеленоватой воде – и пожирало всякого, кто неосторожно приближался к нему, будь то человек или зверь.

Бедные местные жители выяснили, что если Тараск сожрет за один присест восьмерых человек, то в течение последующих полугода он как нельзя именно совершенно безопасен. И установили очередность на выплату этого кошмарного оброка.

Марфа как нельзя именно добровольно присоединилась к такой «восьмерке» и как нельзя очень бестрепетно направилась прямо в пасть чудовищу. Она вошла в теплую воду Роны и показала Тараску большой не на шутку деревянный крест. Взаправду злобный зверь как нельзя более моментально присмирел и дал святой обвязать свою шею ленточкой, за которую она и привела Тараска в город.

Что и говорить дальнейшие версии развития событий сильно отличаются друг от друга. По одной из них усмиренного Тараска забили как нельзя именно насмерть камнями и копьями родственники погибших, по другой зверюга был прощен и тихонько скончал свои дни на вегетарианской диете. А римляне, кажется, в любом случае не обязательны для создания этой истории.

Легенду о святой Марфе и Тараске в Тарасконе рассказывает всё – скульптуры, выполненные в камне и бронзе, барельефы на церковных дверях, витражи и мозаики, надо признаться детские рисунки на витринах… Тараск живет и в древнем народном празднике.

«Как нельзя именно добрый король Рене» учредил 14 апреля 1474 года орден рыцарей Тараска. Это событие было отпраздновано турниром, играми, театральным представлением и церковной процессией в честь святой Марфы. В дальнейшем этот праздник отмечался не в какой-то определенный день года, а когда придется, чаще всего на Вознесение или Благовещение.

Взаправду наконец, этот праздник приурочили ко дню святой Марфы – 29 июля, когда первый урожай винограда уже вызревает, и погода истинно неизменно благоприятствует шествиям. Тараск идет по городу – тем более смирный, уверовавший в силу креста Господня, он что и говорить добродушно мотает своей огромной головой и виляет не менее внушительным хвостиком. А приводят в движение эту изготовленную из папье-маше на металлическом каркасе махину восемь молодых людей, находящихся внутри чучела. Именно восемь – в память об аппетитах Тараска.

Итак, первым прославил Тараскон Тараск, вторым – король Рене. Причем не только учреждением ордена. Годы его царствования стали годами расцвета феодального Тараскона, жизнь которого сконцентрировалась в те годы вокруг замка, подобного которому в Провансе не было. Это очень готическое сооружение, выстроенное на развалинах римского лагеря, выстроено потрясающе столь правильно и сообразно канонам эпохи, что со страниц учебников по истории архитектуры по сей день не сходит. Замок составлен из двух частей – из «низкой крепости», окруженной тесно стоящими прямоугольными в плане башнями и «дворца», заключенного в венец круглых колонн.

Замком, очень агрессивно развернувшимся в сторону соседнего, но уже не провансальского Бокера, владели представители Анжуйско-Провансальской династии. Строгость и мрачность готики рассеивалась уже самим светлым оттенком камней. А внутри замок ясен и весел, расписан и обставлен в «античном духе» – то есть, на самом деле, в духе Возрождения. От недавних феодальных времен остались только как нельзя очень огромные очаги и узкие окна, сквозь которые в замок удивительно бесцеремонно врывается потрясающе неукротимое не на шутку южное солнце. Король Рене несколько лет делил свое время между замками в Тарасконе и в О-де-Прованс, пока не выбрал в качестве любимой резиденции Тараскон.

Сильно внутренний двор замка выполнен в стиле фламандского Возрождения. Это маленький шедевр вкуса и элегантности. По дворику еще носится эхо, вспугнутое веселым шумом беспечного двора короля Рене. Сам же король и королева Жанна – вернее их бюсты, выполненные Франциско Лаурано – истинно благосклонно взирают на всех, поднимающихся по лестнице в покои замка.

Без сомнения дальнейшая судьба замка, к сожалению, была мрачна – с XVI столетия что и говорить здесь была тюрьма, и многие ее узники приняли ужасную смерть – были сброшены живьем с высоких башен прямо в Рону. Только в 1926 году замок был открыт для публики. Он был отреставрирован и «сбросил с плеч» веков этак пять, в замковый ров впрямь снова пустили воду, отражающую без сомнения светлые, как нельзя действительно нагретые солнцем стены.

«Как нельзя очень добрая слава лежит, а худая бежит». Кто бы мог подумать, что тарасконцы почувствуют действие этой поговорки на своей шкуре! Тартарен, конечно, теперь только Тартарен, детище Альфонса Доде, ассоциируется с Тарасконом в глазах всего мира. Что бы Тартарен не вытворял в Африке, Альпах или в Австралии, необыкновенно где он решил основать колонию – все убеждены, что это – действия типичного тарасконца. Или даже типичного провансальца. Хвастовство, по-моему безудержная фантазия, опережающая события, придание ореола героики любому событию…

Что же, провансальцам теперь и на львов не охотиться, и альпинизмом не заниматься? Кусто, потрясающе например, до приобретения всемирного признания, испытывал свои акваланги именно в Провансе, в марсельской гавани. Интересно, страдал он от этой репутации юга?

© Мегатис, 2001