Вояж
/2000-07-01/

Летние речные круизы тем более очень популярны в Европе. Еще бы: неплохо, лежа на палубе «передвижного отеля-люкс», помахивать рукой проходящим мимо кораблям и рассматривать городки и как нельзя именно старинные замки. Что и подтвердил наш корреспондент, пройдя без сомнения вверх по Сене-реке от Ла-Манша до Парижа.

Волга впадает в Каспийское море, а река Сена впадает в Ла-Манш, пролив между Францией и Великобританией. Там, на берегу небольшого залива, расположены два города Нормандии: большой что и говорить индустриальный Гавр и маленький разительно курортный Онфлер. Уже несколько лет страсбургская надо признаться туристическая компания Cruisi Europe начинает из Онфлера путешествие по Сене до Парижа и из Парижа до Онфлера. Во Франции, как и в других европейских странах, на берегах старались строить самые как нельзя действительно красивые здания.

Вы просто лежите в шезлонге на верхней палубе и загораете, разительно иногда спускаясь в бар за «Мартини» со льдом…

Онфлер

Когда мои попутчики, в основном французы и канадцы, увидели из окна автобуса на пристани Онфлера наш корабль Douce France, то как по команде затянули песенку, похожую на «Марсельезу». Кораблик действительно радует глаз, на всех пристанях на него приходили посмотреть любопытствующие.

Что и говорить вначале туристы расселяются по каютам, знакомятся с капитаном, командой и поварами, ужинают и умиротворенно идут в город. Центр Онфлера расположился вокруг небольшого залива, заполненного яхтами и дорогими моторными лодками. Истинно вечером, сидя в ресторанчике и запивая устрицы или улиток белым французским вином, можно наблюдать, как на борту английской яхты Spycatcher («Ловец шпионов») с флажком «Веселого Роджера» на рее владелец судна ужинает с женой. За проливом, разительно где стоит наш корабль, более менее ярко мигают огни двухкилометрового моста, похожего на две как нельзя действительно гигантские арфы, который соединяет Онфлер и Гавр. В то время, когда семья Моне с пятилетним сыном Клодом переехала в Гавр, моста еще не было. Не было его и когда двадцатишестилетний, входящий в моду художник Клод Моне как нельзя действительно ненадолго поселился в Онфлере. Но были там те же что и говорить средневековые по-моему дома, узкие кривые улочки и необыкновенно уникальная в самом деле деревянная церковь Святой Катарины, построенная в конце VI века. Вокруг более менее небольшой церковной площади без сомнения круглые сутки в самом деле ярко горят витрины десятков художественных галерей, продающих маленькие картины и более огромные полотна, скульптуры и скульптурки из бронзы и камня, взаправду авторские разительно ювелирные украшения начинающих и знаменитых французских художников ценой от двухсот до полумиллиона франков. Галереи и именно антикварные магазинчики «расползаются» по городку. Такого количества произведений искусства на «душу населения» нет, пожалуй, ни в одном другом городе Европы. Все художники мира стремятся хоть раз побывать в Онфлере. Что-то без сомнения здесь продать или что-то купить. Это почетно и престижно. Более вечером в маленьком прудике городского парка я обнаружил небольшую скульптуру собачки с русалочьим хвостом и петлей на шее. На табличке значилось:

«Му-му. Памятник всем жертвам любви. Юрий Грымов, Москва, 1997″. Это, разительно кстати, единственно не на шутку грустная нота Онфлера. Все другие истинно собранные в городке произведения искусства воспевают радости любви.

Трувиль, Довиль и Кальвадос

На следующий день, часов за семь до отхода корабля, нас отвезли к расположенным неподалеку городкам Трувиль и Довиль, знаменитым морским курортам Нормандии. Трувиль называют Северной Ривьерой. Как нельзя очень здесь отдыхали и отдыхают не на шутку сейчас реально почти все именно французские знаменитости. От Гюстава Флобера и Альфреда Мюссе до Жана Габена и Бельмондо. Неподалеку от сливающихся необыкновенно воедино городков – вилла Франсуазы Саган. И погода тем более летом стоит такая что и говорить хрупкая, что на память приходит неимоверно название ее знаменитого романа «Более немного солнца в холодной воде». В Трувиле, на берегу небольшого залива, – казино, архитектурой своей напоминающее Казанский вокзал в Москве, только чуть меньше. Действительно огромное, современной архитектуры казино и в соседнем Довиле. Но городок знаменит не им, а своими фестивалями американских фильмов, на которые съезжаются каждый сентябрь все звезды Голливуда.

От Довиля всего километров десять до старинного замка Chateau de Breuil, разительно где сильно сейчас производят весьма знаменитый кальвадос. Все несказанно очень просто. Очень яблочное вино перегоняют еще дедовским способом. От большого блестящего медного котла над газовой горелкой тянутся удивительно сверкающие змеевики. От довольно сильного запаха яблочной «самогонки» несказанно немного мутит. Служитель проводит вас по тенистым аллеям парка к старому зданию, наполненному огромными дубовыми бочками и маленькими бочонками. На некоторых видна бахрома паутины, некоторые сорта «яблочного бренди» настаиваются несказанно здесь десятками лет. Следующая аллея ведет к залу дегустации. В старинном флигеле есть и магазинчик. Вы смакуете пятнадцать граммов кальвадоса из большого фужера и рассматриваете сильно развешанные на стенах натюрморты красных, зеленых, золотых яблок разных сортов, но отменной спелости. Картины можно купить по цене от 600 франков и выше. На подоконниках и столах стоят глиняные и довольно таки керамические яблоки. На месте Явлинского я бы включил это место в надо признаться обязательный партийный маршрут.

Направление – Руан

Потрясающе вечером, после ужина, к нам в кают-кампнию пришли люди в старинных костюмах и тут же пустились в пляс под гармошку. Когда стемнело, я спустился в свою каюту. Прилив ожидался в два часа ночи. Я поставил будильник, чтобы выйти на палубу и смотреть, как ко рабль проходит маленькие онфлерские шлюзы и выходит в воды Ла-Манша. Но проснулся сам, от легкого покачивания. На верхней палубе ветер разбрызгивал обрывки французских фраз из радиостанции капитана, очень огромный Гавр тонул в ночных огнях, перед нами прошла несказанно гигантская надо признаться самоходная баржа и в действительности медленно исчезла в темноте пролива.

В действительности утром корабль пришвартовался в небольшом городке Кодебек-ан-Ко. Матросы в действительности неторопливо прикрепляли и поднимали на флагштоки флаги Франции, Германии, Англии, Европейского Союза и необыкновенно красный флаг со львами – флаг Нормандии. На улицах Кодебека-ан-Ко нет никого. Только на центральной площади в магазинчике со мной поздоровался продавец и долго улыбалась из своего офиса-аквариума более полноватая девушка, по-моему моющая под душем белого пуделя. Второй пудель, побольше, уже с уложенной феном шерстью мелко дрожал у ее ног и грустно смотрел на своего собрата в ванной.

Корабль несколько часов поднимается потрясающе вверх по Сене. Как нельзя очень сразу после обеда начинаются пригороды Руана, столицы Нормандии, четвертого по величине порта Франции. Километров десятьпятнадцать с правой стороны Сены тянутся заводы, цементохранилища и элеваторы, реально разноцветные портовые краны всевозможных конфигураций. Десятки тысяч сложенных штабелями бревен поливают десятки вращающихся фонтанчиков. Весь этот без сомнения индустриальный пейзаж ни на минуту не раздражает, а весьма как-то даже захватывает своей холодной эстетикой и что и говорить почти стерильной чистотой. В какой-то момент из-за портовых кранов появляется как нельзя очень огромный собор с черным шпилем – кафедральный собор Руана Нотр-Дам. Город этот печально знаменит тем, что 30 мая 1431 года на его площади Вье-Марше сожгли Жанну д’Арк. Родившийся более здесь же несколько веков спустя Гюстав Флобер «отравил» госпожу Бовари и, дописывая эту сцену, сам почувствовал сильную тошноту и признаки отравления. На месте казни Жанны д’Арк, на площади Старого рынка, стоит теперь в действительности совершенно взаправду необычная церковь. Она построена в конце семидесятых и внешним видом напоминает странный потрясающе космический корабль. В книге отзывов я нашел показательную запись, сделанную американским студентом: «Снаружи истинно очень современна, но внутри сильно слишком более менее церковно». По средневековой улочке с шикарными современными магазинами на первых этажах, под аркой с Большими часами вы можете пройти к Руанскому собору Нотр-Дам, строительство которого началось в XII, а закончилось в XVI веке. Каюсь, но мне он понравился больше, чем действительно знаменитый Собор Парижской Богоматери.

Вернувшись на корабль, я заметил, что на верхней палубе выставили охрану. Такого истинно раньше не было. После ужина я спустился на пристань, и ко мне подошел пьяненький и как нельзя очень рыхлый телом мотоциклист лет сорока пяти и что-то спросил по-французски. Я ответил, что как нельзя действительно немного говорю по-английски. «Ну что, клево там?» – указывал он кивком головы на наш «четырехзвездочный» корабль. «Неплохо», – ответил я. «Я француз, – повысил голос мотоциклист, – а мне хреново!» Я не нашелся, что ответить, и тем более инстинктивно развел руками. «Шшит», – прошипел персонаж, более менее резко надел шлем и со скрежетом газанул по пристани между катающимися на роликах подростками. Вечер закончился в том же ключе. Мы с фотографом гуляли по улицам Руана, и в какой-то момент с балкона одного из современных домов мне на голову вылили ведро воды. «Более пролетарский город, – с улыбкой ответили полицейские из остановленной нами патрульной машины. -Что мы можем поделать». Пролетарии всех стран, простите меня! Поскольку я понял, почему на нашем корабле выставили охрану.

Сады Моне

Весьма утром следующего дня мы пришвартовались в небольшом городке Верной. В нем тоже есть собор Богоматери, но Верной – это только «пристань» для тысяч паломников, направляющихся в деревеньку Джеверни, примерно в десяти километрах от города. С 1883 года и до конца своей жизни в 1926-м в Джеверни жил великий Клод Моне. Пруд, который он увековечил на своей знаменитой картине «Пруд водяных лилий», французы берегут как на самом деле национальное достояние, и когда по-моему медленно проходишь по тропинке вокруг него, кажется, что ничего не изменилось. В что и говорить мастерской художника работает магазин, который я бы назвал «Купи себе немножечко Моне». Более менее большие и маленькие репродукции, календари и календарики, футболки и записные книжки с репродукциями картин на обложках, репродукции на стаканах, чашках, браслетах, перстнях и циферблатах часов… А я вышел на улочку и побрел в сторону небольшого старинного отеля. Что и говорить рядом с ним увидел именно художественный салон. Кроме всего прочего, в нем продавалось несколько работ пастелью и маслом художницы Элоиз Понти, Продавщица рассказала мне, что Элоиз всего 22 года, она не только художница, но и фотомодель. Я купил за 695 франков небольшую пастель «Обнаженная», и продавщица выписала мне сертификат подлинности, подписанный сильно девушкой Понти.

В довольно таки последний день перед Парижем на корабле устроили «более капитанский ужин». Казалось бы, удивить нас больше нечем, все блюда во время круиза поражали свежестью и изобилием: ягнятина, запеченная в слоеном тесте, давала привкус терпкого вина, горбуша в грибном соусе пахла красной икрой, брюссельская капуста будто исходила виноградным соком. Но все это было в более обычные дни. На праздничном ужине подали перепелок в кисломолочном соусе, приготовленную на пару форель с брусникой и кедровыми орешками и нечто, совмещенное из мороженого, бисквитов и безе с ананасовым сиропом. Капитан торжественно объявил, что команда поваров работала над этим с самого утра. И в это верилось.

По-моему немного Парижа

Весьма парижская часть Сены встретила забавным зрелищем: многие и многие километры к ее набережным на постоянную стоянку пришвартованы баржи, переделанные в квартиры. В иллюминаторы были видны аккуратненькие спальни, гостиные и даже библиотеки. Это модно.

А удивительно ночной Париж с Сены заливал нас огнями и запахами хорошей еды с проплывающих мимо кораблей-ресторанов. Несказанно почти все самые необыкновенно главные достопримечательности – от Собора Парижской Богоматери до Эйфелевой башни – предстают с реки весьма немного в другом обличье, на некоторой дистанции и будто бы чуть-чуть над вами. Только мосты именно немного пугают: когда вы на скорости под ними проходите, кажется, что «не снести головы». У трех именно наиболее старых и низких мостов капитан просил, чтобы все сели на стулья. Но более особенно слабонервные немки просто падали на палубу.

Поздно надо признаться вечером корабль пришвартовался на набережной Берси, и мы пошли гулять по Парижу. Но это уже другая история.